Десятки фигур в броне из темного стекла шли слаженным строем по центральной улице города. Их лица скрывали округлые шлемы, внутри которых бурлил дым такой же черный как и сам их труд. Завихрения этой потусторонней тьмы вырывались из стыков пластин и образовывали густой туман, сопровождавший их марш.
Этот мрак сильно контрастировал с золотом древних шпилей старой столицы.
Человек с невидимой змеей, обвившейся вокруг его руки, наблюдал за процессией. На проспекте почти не осталось зевак кроме него: мало кто рисковал попадаться им на глаза в сезон жатвы. С тех пор, как заржавевшие цепи из прошлого начали медленно затягивать город в пучину, эти темные гвардейцы начали собирать свой урожай каждые полгода. Вместо плодов они пожинали людей, отмеченных особой меткой. Поэтому простым прохожим ничего не должно было угрожать, у них не было причин сторониться марша тумана и держаться подальше от диковинных машин, в которых помещали жертв жатвы. Но всё же они сторонились. Держались подальше. Отводили взгляд от булав и пожирающих свет щитов в их руках.
Но человек с фамильяром продолжал смотреть на гвардейцев. Казалось, что за последние шесть месяцев туман, окружавший их тела, стал более насыщенным. Каждый сезон человек наблюдал за этим жутковатым представлением с определенной причиной, но не в этот раз. Сегодня он фантазировал. Пытался представить на месте солдат внутренней армии тех, кто переступит Море Отречения и принесет огонь в Царства Кольца.
В гвардии Республики служили обычные люди, они не переродились в живое оружие как, например, Поджигатели, элитные убийцы Пламени. Те ужасающие фигуры практически дышали своим грязным дымом, ведь принесли свои сердца в жертву, заменив их двигателем Сердца Пламени из глубин их родной страны. Гвардейцев же просто окружал колдовской туман, порожденный их стеклянной броней. Он служил не только цели устрашения, но и обещанием того, что грехи этих солдат будут сокрыты как от взора высших сил, так и тех, кто решит отомстить за своих близких, на кого пала печать жатвы. По слухам, дым брони имел не лучшее влияние на рассудок.
Так как будут выглядеть Великие Объединители Республики? Они тоже будут прятать лица? Их будет окутывать такой же туман? Или они будут жрать гной и ржавчину проклятых цепей, чтобы превзойти чудовищ других царств? Или в бой поведут монстров, которых начала разводить церковь?
А впрочем какая разница. Минули годы, а человек со змеей не смог остановить ни один ритуал жатвы. Вот и сейчас машины гвардии открывали воронку из теней и смрада, через которую солдаты перенесутся в новый схрон отмеченных клеймом. Он никогда не сможет остановить открытие такой же воронки, но размером со всю площадь, на которую открывался вид с золотой улицы.
Человек предпочитал думать, что когда начнется война, ему придется заботиться о пропитании и нехватке серебра, об устройстве будущего уже после пепелища. Не хотелось брать в расчет возможность собственной смерти. Было неприятно осознавать, что слово “война” стало таким будничным и легким. Хотелось верить, что окружающие просто боятся тяжелых цепей. Но что если человек просидел в тени слишком долго и не заметил, как даже родители, наблюдающие за игрой своих детишек в парке неподалеку, стали желать новой, великой жатвы? Такого ведь быть не могло, верно?
Всё это время змей на его руке рос и загорался всё большим внутренним светом. Теперь он стал фигурой в человеческий рост, стоящей с ним бок о бок, оскалившейся на непрекращающийся марш солдат. Змей хотел рвать и метать, испепелить своим светом проклятый туман. Быть может, сгинуть, забрав с собой столько людей сколько сможет. В конце концов, фамильяр олицетворял более темные, часто саморазрушительные черты человека. Змей хотел доказать, что не боится, уйти с высоко поднятой головой.
— Прекрати, — мягким, но дрожащим голосом сказал человек. — Это бессмысленно. Наш час еще пробьет. Это не конец.
— Сколько ждали старцы из Пламени? — огрызнулся зверь, его внутренний голос. Его свет стал таким ярким, что человеку пришлось зажмуриться. К счастью, эту сцену не мог видеть никто вокруг. — Они в земле. А их внуки задыхаются в смоге Рубиновой Машины. А какую грязь изрыгнут они!?
У него было ответа. Он просто пошел прочь, и фамильяр исчез без следа. Повернувшись, краем глаза он увидел лица гвардейцев под шлемами: настолько яркой была вспышка энергии змея. Обычные люди.
“Лучше бы они были монстрами.”
“Лучше бы звание человека выдавали не всем подряд.” — ответил змей.
Прогулка убила немного времени и, как ни странно, помогла успокоиться. Хотя, конечно, ответов найти не удалось. Как и прежде, он стоял на развилке меж трех путей. Первый олицетворял одновременно всё самое высокое и низменное, во что верил странник: труд во имя благо чего-то больше нежели он сам и ненависть; созидание и саморазрушение. Борьба, которая обещает скорее поражение. Конечно, война придаст ей толику иронии. Дать чужакам сжечь свою землю было бы просто невежливо, особенно если страх вынудит их действовать на опережение.
Второй путь вел далеко, еще дальше Моря Отречения, куда ступит армия. Ключ от врат туда страннику достался от Фигуры-с-осколками: некогда наперсник оставил его, возможно, предал, возможно, нет. Но оставил ключ в миры, чье существование отвергает логика. Будет ли трусостью повернуть этот ключ и бежать в эти далекие царства? Опять-таки будет иронично, если когда-нибудь армия из родных пенат доберется и туда. Или если он будет наблюдать уже за тем, как готовятся нанести удар эти те, кого-не-существует. И что же делать тогда?
Конечно, был и наиболее знакомый путь, одновременно наиболее противный, но и такой, в котором страннику не было равных. Что не было поводом для гордости. Будь мышью. Юркой. Быстрой. Чующей опасность за метр. Не показывайся на глаза. Не смей. Просто собирай запасы и живи. В конце концов, нет ничего естественнее жизни. Но такое создание не сможет ничего сделать, если больше неоткуда будет брать запасы. Что же до иронии, то даже мышь не всегда успеет закопаться так глубоко, чтобы пережить удар огненной бури.
Все варианты были правомочными. Человек не осуждал никого за путь в ту или иную сторону. Но времени становилось всё меньше. Нужно было выбрать. А больше выбора ему претили лишь решительные действия. И пара гвардейцев, которые пошли за ним ускоренным шагом…
Комментариев нет:
Отправить комментарий