За окном бушевала вьюга, уже который день. На улице так много снега, что в нем можно утонуть и пропасть там до конца весны. Раньше этот вид на старый город был прекрасным: снег подсвечивался огнями фонарей, казалось, будто улицы каменных домов накрывало теплое одеяло бронзового света. Но теперь там царила тьма, и не было слышно ничего кроме злобного ветра, ищущего несчастных жертв.
Когда-то Ретер был одним из поджигателей: он променял свое сердце на Двигатель Пламени и поэтому не боялся холода. По крайней мере, раньше. Не здесь. В Темрыцее он дрожал от мороза как и обычные люди. Возможно, разум бывшего солдата играл с ним злую шутку, и он всё-таки начал сходить с ума. Но, возможно, это ощущение имело потустороннюю природу.
Жители Сердца не особо верят в сказки про Витязя Льдов, воина, что призывает смертоносный буран в час войны. Но некоторые старые поджигатели всё же считали, что великан существует, хотя все равно отмахивались от вопроса о том, почему же на него не объявили охоту.
“Потому что он тоже защищает нашу землю от посягательств.” — сказали бы они.
Но этой причины было бы недостаточно. Приказ на ликвидацию поступал и на более благостных духов, и Витязь явно был не из их числа. Ледяное чудовище защищает лишь свою землю, а не людей, что там живут. Если деревушка сгинет в ледяном аду ради смерти захватчиков, пусть будет так. Город? Два города? Неважно.
“Люди для него не существуют.” — так говорил давно казненный командир старого батальона Ретера.
Командир думал, что могла быть лишь одна причина, по которой Пламя Сердца не обрушилось на Витязя Льдов: он был им не по зубам. Он приходит каждую зиму во врем кровопролития и собирает свой урожай. Практически сила стихии.
Впрочем, командир никогда не говорил Ретеру, что великан заставляет чувствовать холод даже поджигателей: хотя физически тело его оставалось в норме, от мороза он был готов засунуть голову в печку. Но даже она не работала. Ни света, ни тепла. А холод с каждым годом ощущался всё сильнее. Два года? Три? Сколько уже длилась эта осада Темрыцеи? Что-то огромное и темное пыталось прорваться в город, и все входы и выходы из него замуровали, чтобы этот ужас не прошел дальше. Тысячи людей оказались заперты в городе шпилей, не зная, что происходит за его пределами.
Дезертир то и дело задумывался над тем, как оказался в подобной ситуации. Он сидел в темной комнате, освещаемой только маленьким костром из газет. Не один. Вокруг костра было четверо детей, они держались поближе к нему: поджигатель всё-таки и сам был источником огня, а значит тепла. Нельзя сказать, что такая пища была хотя бы отдаленно съедобной, но Ретер мог жить на одной горящей древесине. Но обычные, нормальные люди не могли. С каждым годом доставать для них пропитание становилось всё тяжелее.
Как он застрял в осажденным городе с четырьмя сиротами? Он устал посмотрел в темное окно, вспоминая разговор, который всё изменил. Послушался человека, которого должен был отправить на казнь. А теперь вся его жизнь рухнула. Хотя, наверное, рухнула она еще в тот день, когда юноша из благородных кровей решил променять свое сердце на кто его знает, что то за дрянь, бьющаяся теперь в его груди. Зато он поступил правильно. В кои-то веки.
“А теперь не сдохни. Просто не сдохни.” — подумал он. Когда-нибудь осаду снимут.
Неожиданно он почувствовал болезненное дуновение ветра, в глазах закололо так сильно, что Ретер на мгновение ослеп. Он сорвал с лица шарф и с трудом ловил воздух. Дети испуганно посмотрели на него. С ними всё было в порядке. Этот новый мороз чувствовал только он, и этот ветер дул будто бы откуда—то снизу.
“Лучше бы я сошел с ума. Только не это.” — паника завладела его мыслями, но он сумел это скрыть.
— Мне нужно сбегать за дровами во двор, — стиснув зубы, сказал он. — Всё в порядке, просто замерз. — добавил он, чтобы не напугать детей. Но они уже давно научились понимать, когда дядя волновался: он очень широко раскрывал свои янтарные глаза.
Натянув обратно шарф, чтобы лишний раз не показывать свое почерневшее лицо, он оставил им огражденную сферу огня, питаемую его сущностью, и пистоль. Они молча и грустно кивнули в ответ, но старший паренек сразу вызвался подбодрить их какой-то историей. Они все понимали, что когда поджигатель отмалчивался, на то была причина. В конце концов, пистоль он оставил, но ружье взял с собой.
Через боль он спустился по лестнице с четвертого на первый этаж и вышел во двор. Ретер разжег свое пламя до такой степени, что глаза полыхали как костры, а изо рта вырывался огонь. При детях такой вид он, конечно, не показывал. Кожа цвета и текстуры угля была уже странным зрелищем.
Толстый слой снега хрустел под ногами. Он хотел прокричать картинное “Покажись!”, но понимал, что если это, действительно, тот, о ком он думал, то гость мог и не понимать человеческую речь.
Но долго ждать не пришлось. Снежный ветер во дворе дома дул своим чередом, и с каждым его пролетом во мраке проявлялись очертания, как минимум, трехметровой фигуры. Это был он. Великан из снег и льда. Монолит, целиком состоящий из стихии.
Ретер понимал, что чудовище могло прийти только за ним, ибо в этом доме не было никого кроме голодных людей. Таких голодных, что если в здании и было чем поживиться, то они это уже давно съели. Например, самому Ретеру уже приходилось готовить плов из кожаного пояса. Но зачем великану приходить за ним? Дезертирство задолго до этой войны сделало его предателем в глазах воплощения зимы?
Гигант был одет в доспехи из снега и льда, за полувырезами для глаз его шлема не было ничего кроме слепой пустоты. Витязь повернулся к Ретеру, и тогда из-под шлема поднялось такое же алое свечение глаз, что у самого поджигателя. Существо сделало медленный шаг ему навстречу.
— Чего ты хочешь? — крикнул человек. Его рука была на кобуре от ружья.
В голове поджигателя промелькнула мысль, что, возможно, он переоценил угрозу. В конце концов, он видел монстров гораздо внушительнее и крупнее. Но он не мог отделаться от ощущения тревоги. Если это, действительно, тот самый витязь из легенд, то в интересах Ретера было сделать всё, чтобы не спровоцировать конфликт.
Гигант медленно сделал еще один шаг.
— Ты понимаешь меня?
Еще один шаг.
Ретер достал зачарованное ружье, которое уже накалилось докрасна, но пока не решился прицелиться им в незваного гостя. Великан был безоружен, хотя в историях всегда носил с собой копье.
Вдруг с неба послышался рев. Что-то темное пронеслось у них над головой. Такое случалось каждые несколько дней: по ночам огромные силуэты пролетали над городом, и каждый раз за ними следовала смерть.
Взрыв. Столб пламени такой высокий, что его было видно даже с этого двора, поднялся на соседней улице. Еще один дом беженцев. Великан повернулся к огню и поднял правую руку, будто приготовившись к броску. Морозный ветер сменил направление и устремился к его руке, закружившись в вихре снега и голубых магических всполохов. Всего секунда, и в его сжатом кулаке возникло копье из чистого льда. Он метнул оружие в воздух быстрее, чем Ретер понял, что вообще произошло. Издалека раздался невероятно громкий, ужасный и омерзительный вопль, от которого поджигателю стало не по себе. Нечто огромное, где-то в небе, завопило от боли.
Буран усилился десятикратно, и колонна пламени начала сдаваться перед мощью жуткой зимы Темрыцеи. Витязь снова повернулся к поджигателю и протянул вперед открытую ладонь: в ней материализовалось новое оружие, маленький кинжал.
“Конечно. Я для копья маловат.”
Машинально дезертир поднял заряженное ружье. Но кинжал полетел не в него: великан просто вонзил его в землю под своими ногами. Глаза бронированной фигуры угасли, и она исчезла в вихре стихии так же, как и появилась.
Опустив оружие, Ретер побежал к кинжалу. Похоже, гость оставил ему подарок. Каменная плитка, откуда торчал ледяной кинжал, была голой. Падающий снег обходил кинжал. Как будто этот предмет был создан, чтобы защищать обладателя от зимы.
Ретер обхватил рукоять клинка и почувствовал, что перестал чувствовать страшный холод. Теперь он ощущал эту зиму как любой другой человек: как силу смертельную, но терпимую в подходящем обмундировании. Но еще он практически услышал странный треск у себя в груди.
Возможно, легенды были не правы, и Витязь Льдов всё же видел в жителях своей земли живых существ. Он не был их защитником, но выходит, был готов выдать им оружие против общего врага? Но списывать сказки со счетов было рано. Пожар угас, но новый буран и не думал утихать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий